Акула втолкнул Снейка в свой монстрообразный экраноплан.

– Все подвалы в Институте обшарили! – продолжал он свой рассказ. – А ты куда делся? Где отсиживался?

«Я? Отсиживался? Я не отсиживался! Я отбивался с ребятами! До последнего... Пока не кончились все заряды!» – подумал Стив, но ничего не сказал. Ему вспомнился Бой. Жан-Поль, Оскар, Джонни... Сердце сжала тоска. Каких парней потеряли! Оскар только отходить начал, человеком себя почувствовал, и на тебе...

К горлу подступил комок. Стив, скрывая слезы, отвернулся к окну. Говорить он не мог. Да и не хотел.

Машины сопровождения неслись со всех сторон плотной слаженной группой. «Как на параде! – грустно подумал он. – Почетный караул».

– Как мы вашей помощи ждали! – горько произнес он. – Ребята так на вашу поддержку рассчитывали! Дрались как черти... пока стрелять могли!

– Так ты был там?! Там, с Жан-Полем? – изумился Фишер. – Ну вы там нашлепали! Столько трупов, что... Как ты вообще живой остался? И здесь тогда как очутился?

– Это долгая история... Меня наш Оскар вытащил... Вот он-то сумел дойти до нас! Принес оружие, заряды! А сам... – Стиву было не до разговоров. Он боялся, что не выдержит и сорвется. И вообще, до встречи с Симоне не хотелось никому рассказывать про свое непонятное освобождение. Кроме того, оставалась надежда, что к тому времени придет в себя Крис. Вот он-то и придумает, что говорить!

– Не обижайся, но Марко не поймет, если информация до него расходиться начнет, – сказал он Фишеру.

– Да, ты прав, – согласился Акула. Он с уважением посмотрел на Стива. А он молодец! Если то, что говорит этот парень, окажется правдой, его авторитет среди ребят сильно поднимется.

Мужество всегда ценилось среди тех, кто привык рисковать своей шкурой. Одно дело по Кольцу бегать, хотя, конечно, туда тоже трус не полезет, но все-таки это не то. А вот в таком Бою побывать – это что-то да значит! Фишер сам видел, что творилось в подземелье. Как там кто-то мог выжить, просто невероятно!

– Все правильно, Снейк. – Фишер сделал ныряющее движение головой – так он кивал. – Порядок есть порядок. Но трупов вы наделали...

«Лучше бы не делали! – подумал Стив. – Все равно до главного гнезда не добрались». Но Акуле он ничего не сказал. После всего, что было, разговаривать не хотелось.

Марко встретил Стива отеческим ворчанием. О том, что Сазерленд найден, он узнал в ту самую минуту, когда это произошло. И за время, которое потребовалось Акуле, чтобы доставить Снейка в офис Империи, глава ее пережил целую гамму чувств. Это было, прежде всего, радостное облегчение оттого, что Снейк жив и теперь все расскажет сам. Но к этому чувству примешивался и гнев на Стива как на первопричину таких потерь. В глубине души Марко понимал, что виноват вовсе не Снейк, он, наоборот, молодец, выявил врагов. Виноват он сам, Марко Симоне, Смотрящий Хардсон-сити. Виноват уже тем, что недооценил противника. «Близнецы» оказались гораздо лучше организованы, чем предполагалось. И Институт укреплен был хорошо, но кто знал, что у них такая оборона? Ведь считалось, что там только стандартная охрана, которая должна была бы разбежаться при одном лишь появлении имперцев! Вина Марко и в том, что он не уследил за передвижениями полиции. Не учуял, не упредил удар спецназа. Знал бы он заранее о замысле полиции, одного звонка хватило бы! Что с того, что теперь часы Маховли сочтены! Если Чет его не снимет... сами казним! Да нет, снимет, никуда не денется!

А прибор? Вот что самое противное! Прибор захватить-то захватили, а вот вынести не смогли! От него один только сожженный кожух остался! И здесь его вина, а не сенсора этого. Он-то свое дело сделал, нашел аппаратуру, нашел гнездо, где все непотребство творилось, а вот он, Марко Симоне, не сумел обеспечить прикрытие, не вытащил... Что теперь людям говорить?

Ведь спросят, не постесняются! Это не правительство, там-то купить любого можно. А вот на сходке все вспомнят, ничего не забудут. Теперь только Сазерленд может ему помочь. Да что помочь! Спасти! Если сумеет Марко свой Институт Памяти создать, вернее, если сумеет Сазерленд свою теорию до практической реализации довести, тогда все будет хорошо. Победителей не судят, победителям вся честь. А если нет... Лучше об этом не думать!

Марко, увидев входящих, встал и пошел навстречу Снейку, обнял его, а остальным махнул рукой: ступайте, мол, не мешайте. Вы свое дело сделали, молодцы, теперь идите занимайтесь своими делами!

– Проходи, мой дорогой, проходи. – Стив удостоился еще и того, что Марко взял его под руку и повел вглубь холла. – Признаюсь честно, напугал ты нас! Напугал! Уж на что тебе Бульдозер завидует, и то заволновался!

– Марко, ты так говоришь, что Снейк может и поверить! – начал оправдываться Боб. – Стив, мы тут всю ночь не спали! Переживали, искали... Люди Алана весь город перерыли! Подошли отряды дружественных группировок. Больше двух тысяч бойцов только здесь, а сколько еще...

– Боб, ну зачем Стиву весь этот твой головняк! – оборвал его Марко. – Ему уже и так все надоело! Навоевался так, что на всю жизнь хватит! Да еще как себя показал! Молодец, все злые рты разом заткнул!

Симоне подвел Стива к большому, во всю стену окну и усадил в кресло на воздушной подушке. Сам он расположился в кресле напротив. Бульдозер подкатился на третьем, но Сазерленд его даже не заметил. Он молча смотрел в окно.

Вечерело. Фотохромный пластик приглушал косые лучи закатного солнца. С такой высоты Стив еще не видел родной город в вечернем освещении. То есть нет, видел, конечно, пролетая на экраноплане, но не замечал, не обращал внимания, не ценил... Все спешил куда-то! И если бы не Оскар, то и теперь, наверное, не увидел бы.

Последние лучи дневного светила, стократно отражаясь в зеркальных стенах полиформных небоскребов, создавали сказочную картину. Это была торжественная феерия света на верхушках здании и глубокой, непроницаемой тьмы внизу, в ущельях улиц. Стив, залюбовавшись восхитительным зрелищем, забыл о Марко и о том, что он ждет его рассказа. Тот его не торопил – Стив был не первый, кто застыл в восхищении у окна, любуясь картиной предвечернего города. Да и куда было теперь спешить? Хватит, и так уже дров наломали!

Когда Стив закончил свой долгий и печальный рассказ о гибели всего отряда Жан-Поля, солнце уже село за горизонт, его последний луч мелькнул прощальным салютом в честь павших. В зале воцарилось молчание. Стив не упомянул о том, что отдал прибор жизнеобеспечения, врученный ему Марко, умиравшему Оскару. Все остальное было чистой правдой.

И Симоне чувствовал это. Опытному законнику не требовалось пятна или детектора лжи, чтобы понять, что Сазерленд говорил только то, что было на самом деле. Такие подробности, такие детали мог знать только тот, кто пережил Бой. Даже неточности, что проскальзывали в его рассказе, были вполне понятными. Он же живой человек и все пропускает через себя, воспринимает по-своему. Ну а какое может быть восприятие у человека, когда в него стреляют?

Марко кивнул. Теперь ему стало понятно многое. И в первую очередь странное отсутствие связи со Стивом. Но были и неясности. В первую очередь Смотрящего заинтересовало внезапное блокирование узла Империи. Хитрый ход! Можно сказать, блестящий! Вот только кто это сделал? Конечно, не Самплер и не Маховли... они бы просто не додумались. Руководство Института? К описываемому Снейком времени никого из них уже не было в живых. Кого в Хранилище положили, кого в городе нашли...

Но ведь кто-то же командовал «близнецами», что подошли на выручку, кто-то контролировал Сеть... Гап? Тупой исполнитель? Нет, тупым его не назовешь, но и выдумать такое он не сможет! Получалось, что был еще кто-то! А это плохо! Это означало, что у Симоне есть могущественный противник, имени которого Смотрящий не знает, но который все сумел предусмотреть. Или почти все, злорадно отметил Симоне, ведь Стив все же умудрился протолкнуть информацию о «потерянных».